Ты видишь? Древняя легенда край бездны отмеряя шаг...
Татьяна Мартинова

Ты видишь? Древняя легенда
Край бездны отмеряя шаг,
С вершин заснеженных Тибета
Нам подает далекий знак.

При сотворении мира небо
Лизнул обычным языком -
С тех пор обыкновенным не был:
Он стал синеязыким псом.

Тот зверь без имени - названия
Лежал у храмовых дверей,
В Монголии на поле брани
Бойцом он был возле людей.

А после, Будды верный сторож,
Охранник вцепененных тел,
Берег покой того, который
Дотронуться небес хотел.

У императоров в почете
Был его черно-синий зев.
На страже, в доме, на охоте -
Полу-собака, полу-лев.

С печальным взглядом мудрых глаз,
С роскошной, царственною гривой
Людей он удивлял не раз
Не только внешностью красивой.

В дни современной круговерти
Дыхание веков донес.
И служит нам до самой смерти.
Он - чау. Более чем пес.

Под небом сумрачным Британии туманной...
Петр Страхов

Под небом сумрачным Британии туманной,
В поместьях богачей средь зелени лугов
Упрямый англосакс заботливо и рьяно
Лелеял и хранил породу пойнтеров.

За годы долгие все тонкости культуры,
Как в фокусе лучи, он в пойнтере собрал
И мощь могучих мышц стальной мускулатуры
С изящной красотой удачно сочетал.

Живой и ясный ум сквозит в открытом взгляде,
Движенья корпуса энергии полны.
Какая красота в окрасе и наряде!
Как строги линии спины!

Он весь - порыв и страсть, но эту страсть в работе
Умеет он смирять расчетливым умом,
Когда, как молния, мелькая на болоте
В широком поиске несется челноком.

Я на него гляжу в невольном восхищенье,
В нем завершение настойчивых трудов.
И в памяти моей встают изображенья
Его прославленных победами отцов.

Был день и радостный и яркий...
Автор неизвестен

Был день и радостный и яркий
В тот безмятежный месяц май,
Когда воскликнула хозяйка:
- Давай, мамаша, принимай!

И тёплый ласковый комочек
К собачьим сунула соскам.
- Ну, ты даёшь! - на пять-то дочек
И только одного сынка!

Упрёк собакой не был понят
Она старалась, как могла,
А сколько и какого пола
Уж это не её дела.

А над Купавною шумели
Такие тёплые ветра,
Задорно травы зеленели,
Сирень неистово цвела.

Росли щенки невероятно,
На "Педигри", как на дрожжах.
Росли их животы и лапы,
И конопушки на ушах.

Кобель был самый конопатый,
И, как подсолнух, золотой.
Был неуклюжий, угловатый,
Тяжелый, будто налитой.

И он совсем не зазнавался,
Хоть был из тех, кто с давних пор
Витиевато назывался
Нерусским словом «лабрадор».

* * *
Дни незаметно пролетели,
И малышам пришла пора
Узнать, что их на самом деле
Работа трудная ждала.

Им предстояли испытанья,
Где ум и смелость шли в зачет,
Здоровье, выдержка, вниманье,
И много прочего ещё.

Собака быть должна спокойной,
Послушной и не лаять зря,
Чтоб выполнить могла достойно
Нелёгкий труд поводыря.

Щенок прошёл успешно тесты,
Внесён в каталог, в протокол,
Закончилось собачье детство,
Подросток стал учеником.

Наука нелегко давалась,
Пёс был подвижен и умён,
Но трудность в том и заключалась,
Что слишком был активен он.

Ему хотелось прыгать, бегать,
А нужно медленно идти,
Ни кошек, ни собак, ни белок
Не замечая по пути.

А воробей, с куста вспорхнувший
Под самым носом просто жуть!
Ну как же можно равнодушно
Пройти и глазом не моргнуть?

Но был инструктор непреклонен.
Терпенье, ласка, вкусный корм.
И вот уже по доброй воле
Ему послушен лабрадор.

Охотно выполнит команды,
Подаст перчатку, трость найдёт,
И все опасные преграды
Легко и точно обведёт.

Он от работы был в восторге,
И с красным крестиком овал
Носил всегда так важно, гордо,
Как чемпионскую медаль.

А над Купавною морозец
Свои развесил кружева.
И электрички звонкий голос
Сюда доносится едва.

А по заснеженной дороге
Усталый, недовольный, злой,
Едва передвигая ноги,
Идёт, держась за мать, слепой.

Он был порядком озадачен,
Сомнений много пережил,
Когда в первичке председатель
Им взять собаку предложил.

Мол, будет друг тебе, помощник,
Сходить в аптеку, в магазин.
Глянь на себя святые мощи,
А ведь спортивный парень был.

Ходить совсем уж разучился,
С людьми общаться перестал.
Слепой подумал и решился,
И заявленье написал.

Два года ждать он согласился,
Но время даром не терял:
Читать по Брайлю научился
И книги все перечитал,

Где о собаках говорилось,
Как их кормить, и как учить,
Ему хотелось, даже снилось
Скорее вызов получить.

И получил, собрал вещички,
Билет на поезд и вперед!
Москва, вокзалы, электрички,
Шум, суета, кругом народ.

В Купавне тишина. И только
Слегка поскрипывая, снег.
Деревья шелестят тихонько,
Как будто шепчутся во сне.

* * *
Знакомились в просторном зале.
Под тёплым светом фонарей
Ему собаку показали
И рассказали всё о ней.

Он был рассержен поначалу,
Он был сердит и даже зол.
Ещё бы! Он хотел овчарку,
А тут какой-то лабрадор.

С короткой шерстью, лопоухий,
И в довершение всего,
С готовностью подставил брюхо,
Когда погладили его.

Ну как обычная дворняга!
- Меня в посёлке засмеют,
Быть может, он и симпатяга,
Но мне другого пусть дают.

Чтоб дрессирован был, как нужно,
Чтоб выполнял команду «Фас»,
Я ведь собаку, не игрушку,
Просил, товарищи, у вас.

Немало сил преподаватель
Потратил, чтобы объяснить:
Не могут злобные собаки
Слепых по улицам водить.

И в магазин, и на работу,
На рынок, или на вокзал,
Что будет лишь одна забота
Намордник чтобы не снимал.

Чтобы кого-нибудь не цапнул,
За нарушителя приняв,
Не заупрямился внезапно,
Сердитый проявляя нрав.

* * *
И вот незрячий с лабрадором
Идёт в учебный городок,
Обходит ямы и заборы,
Держась за жесткий поводок.

Пёс по команде «вправо», «влево»
Мгновенно изменяет курс.
«Ищи скамейку» - нет проблемы,
«Работа» - что же, потружусь.

Ни шум шоссе, ни гул вокзала
И ни людская толкотня
Ничто собаке не мешало
Свою работу выполнять.

Дни незаметно пролетели,
Слепой давно забыл свой гнев,
За две учебные недели
Душою к другу прикипев.

Болели мышцы, ныли ноги,
И верно, было от чего,
Зато всё меньше мрачных мыслей
Теперь тревожило его.

А мать светилась счастьем просто,
Ведь прямо на её глазах
Сын стал как будто выше ростом,
Как будто шире стал в плечах.

* * *
Под вечер прибыли в посёлок,
Свой путь закончив непростой,
И ахнул чей-то пострелёнок:
- Смотрите, пёс-то золотой!

Краснел последний луч заката
И сыпал инеем мороз
На щёки бывшего солдата,
Что стали мокрыми от слёз.

Но слёзы не были укором
Тому, кто выстоял в беде
И шёл, доверясь лабрадору,
Навстречу собственной судьбе